Антивирус. Мнение эксперта: Безумие нам всем не грозит
#новый ковчег
Сегодня мы все находимся в одной лодке. Нас несет по течению, а мы пытаемся выжить. Каждый по-своему. Лодка наша огромна и охвачена унынием и тревогой больше, чем безразличием и азартом, за которыми скрываются те же уныние и тревога.
По палубе бегают матросы с худыми швабрами и дырявыми ведрами, им насвистывают боцманы и указывают направление, офицеры сидят по каютам, читают карты, пьют ром и раздают указания боцманам. Капитана нет. Его давно нет. Кто утверждает, что он сбежал вместе с крысами, кто говорит, что он умер еще в позапрошлом веке.
И сказал [Господь] Бог Ною: конец всякой плоти пришёл пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли. Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи. И сделай его так: длина ковчега триста локтей; ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей. И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и дверь в ковчег сделай с боку его; устрой в нём нижнее, второе и третье [жильё]. — (Быт. 6:13-16)
Мы сидим в трюме, а если повезло, - в каютах. В трюме просторно и темно. В каютах - всё наоборот. Тут у нас тесно и свет жжёт глаза, особенно по утрам, когда просыпаться не хочется. Более всего не повезло тем, кто остался на палубе. Матросы с их дырявыми ведрами обливают нас холодной водой, а их худые швабры больно бьются о наши торчащие ребра. Те кто на палубе, мечтают попасть хотя бы в трюм, чтобы наконец выспаться и высохнуть. Те, кто теснится в каютах, поглядывают на палубу и представляют как они дышат полной грудью, а те, кто в трюме, мечтают, само собой о комфорте собственной каюты.
Смельчаки пытаются грести против течения, но их надолго не хватает, и мертвые тела свисают с бортов, пока освободившиеся матросы не сталкивают их в воду. Они знают, что обречены, но продолжают это делать. Глубоко в трюме открываются подпольные бары и бордели, парикмахерские и тренажерные залы. Их посещают лишь те, кто имеет на это средства, кто выше. Парикмахеры и проститутки ходят нестриженые и неудовлетворенные. Впрочем, как и всегда. Ведь если посмотреть издалека, то ничего не изменилось, и нам, сидящим в этой лодке, лишь кажется, что «настал конец света», «мир никогда не станет прежним», а через некоторое время задорно прозвучит перепеваемое самыми сообразительными «Писать после Освенцима стихи — это варварство». После пандемии и проза не сможет взывать к невидимому.
После нас даже потоп не смоет всей грязи. Пятый подвиг Геракла повторять некому. Сейчас герои умирают первыми. А для того, чтобы они родились, потребуется время. А рождаются они от самых низших. От тех, что в трюме.
И сказал Бог Ною: Выйди из ковчега ты и жена твоя, и сыновья твои, и жёны сынов твоих с тобою; выведи с собою всех животных <…> И не буду больше поражать всего живущего <…> И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю… — (Быт. 8:15-9:1)
Пандемия закончится, но не так, как заканчивались все прошлые. Все же медицина и государство стали сильнее, чем даже сотню лет назад. И мы выйдем из лодки почти все. Но еще долго будем шарахаться друг от друга, и не потому, что будем заросшими и бородатыми, криво стрижеными и обрюзгшими, без привычных косметических инъекций. И не потому, что выработали привычку «социального дистанцирования». Нет. Мы будем ненавидеть друг друга еще больше. Столетие нарциссизма нас уже изменило, а нынешняя пандемия лишь его пророчество.
И все будет, как прежде. Мы снимем волосы, сбросим жир, подтянем складки и вернемся к прежнему завету — плодиться и размножаться. Безумие нам всем не грозит. Оно — удел немногих. Остальные утешатся верой и снова примутся искать остатки спасшего их плавающего средства в надежде удержаться за его мощи. И ведь отыщут. И все будет как прежде. И все повторится снова. И конца мира не будет.
